На улице имени палача
рядом с церковкой одноглавою
видна усадьба — сто лет ничья,
а было дело — дворян Коноваловых.

В расстрелянном городе уцелеть,
где Летой Волга легла под окнами.
Горе-наследник, байстрюк на треть,
под маской гуляки, в размер подогнанной.

С другой стороны и в ином раю
тень от Бабьего Яра отброшена.
В ритме хромающем, как в строю,
требовать смысла у звёздного крошева.

Две древних крови слились в одно —
не то гениально, не то погибельно,
и всё двоится в родном кино:
причастие с верой, строка с фамилией.

Кругом опоздав — мотыльком на свет, —
рождён и счастлив уже печалиться
за тридцать семь ненадёжных лет
на волнах жизни — между причалами.