Эварист Галуа

Мечтательная дичь — знать будущее. Так
исполнена она и включена в счёт горя.
Тюрьма Сент-Пелажи — очередной пустяк
в едва начавшемся, уже нелепом споре.
Холера — за судью. Когда вода и медь
монет начинены неуловимой смертью,
не жертва — всё отдать, а жертва — всё успеть.
Вина и женщин, страж! Исчислить и измерить
всё просто. Франция, что рыба — с головы, —
который год гниёт, разъеденная дымом
бесчисленных лачуг. И те из нас правы,
чья жизнь размашиста, вольна, неудержима,
покуда плещется банкетный горлопан
в садке острот своих, — так всё-таки посажен
за дело попугай. За прутьями туман.
Исчёрканы листы… Кому? Туману? Даже
король — как все — торгаш, и каждый свой кусок
по крохам достаёт из челюстей другого!
Так было, будет так. За ненадёжный срок —
едва успеть понять — не выправить кривого
неравенства судеб… Из чувства полноты,
из благодарности за хрупкое наречье, —
и оправдание его тем человечней,
чем безымяннее и глуше. Вон и ты
рифмуешь вонь и дым в безвылазно глухом
отечестве тоски, неистощимых камер,
увитых горем лиц. Гарцуй же чудаком,
проглатывая ком безумия, покамест
ещё не твой вполне, треклятая чума!
Не пуля, так она похвалится добычей,
успеть бы высказать себя! Значки, табличка,
беспечная игра беспечного ума…