Счастье с привкусом ужаса тает во рту,
за собой зовёт наверх
к небесам Брунеллески — и темноту
пророчит навек, навек.

Струи времени обманчивы, солоны и быстры,
но рассудку не быть в ладах
с новорожденным днём, — где цветёт пустырь
и бессмертие спит на губах.

Медицине назло протеиновый щит
всё живое хранит от паралича
перед этой медузой. Или превыше тлена ищи
предназначение сгоряча?

Поражает Горгону Персей и теперь не умрёт.
Обжигает ладонь
золотарь на все руки и дарит герою бронзовый рот,
если не золотой.

Нажитый перламутр искусства! Уже
вольготно моллюску в нём.
Только ветер осенний дунет в раковину ушей, —
и дрожит ненадёжный дом.