Юкио Маэда разящий удар,
как тушью по ткани, проводит мечом —
то холодно, то горячо.

Вдох молод, а выдох стар —
горное озеро, чью поверхность
не искажает зыбь,
там где в трусости растворяется верность,
и холмы заливает победный призыв:
— Тайра! Тайра! — Остаться последним, кто
ещё продолжает бой
за сверкающей стеной
двух клинков. Мастер кэндо
погружается с головой
в пламя сосен. Сталь заодно с корой,
хвоей, плотью — всё не останки, —
а из мерцающей внутренней пустоты
рождаются строки танка.

— Самурай Минамото, как можешь ты,
идол невозмутимости, видеть вязь
иероглифа в полёте бабочки над дурманом
луга, где в кровь и грязь
обращается жизнь и непрестанно
костенеет геройство, до срока стремясь
в могилу нирваны?

            Гости пришли —
            аромат белых лилий
            и отблеск луны —
            сквозь дырявые стены
            в жилище отшельника.

Жемчуг росы превращается в пот.
Одних нападающих сменяют другие.
Вежливо улыбаясь, Юкио
Маэда маскирует уход,
но вновь оба лезвия звенят,
алые от долгой жатвы
на полях одного смертоносного дня.

— Самурай Минамото, любой Бодхисатва
посчитает тебя палачом
а не воином, вдохновенным убийцей
ближних, — едва ли виновных в том,
что их по приказу гонят напиться
гибелью, как холодным ключом,
у развалин столицы!

            Изо всех сил
            растут хризантемы —
            успеть вынести
            свой цветок
            на обжигающий свет.

Солнце по венам гонит пожар.
Одних нападающих сменяют другие.
Вежливо улыбаясь, Юкио
Маэда вновь рисует удар
кистью. Дрожь в руке.
Прозрачная гиря
Вселенной, подвешенная на волоске.

— Самурай Минамото, что скажешь ты гидре
человечества? Кто припев
хриплой смерти подхватит со дна долины?
Или сеятель горя всё презирает, как лев
презирает добычу, наполовину
живую ещё, преуспев
не в мастерстве, так в гордыне?

            Сливы кругом —
            не налюбоваться
            их нарядом прозрачным,
            оглянешься — снег
            падает в рукава.

Истоки долга — за цепью далёких гор.
Путь прямого сознания — едва ли случаен.
Не истину, а молчанье
рождает спор.

Опускаются на глаза покрывала тьмы.
Замедляет ход колесо сансары.
Дхармакая встречает гонца, и мы
скоро узнаем за переплётом старой
летописи, что скажет на это
нефритовый государь.
Ну а пока Юкио Маэда
нанёс последний удар.