Река новорождённая — в пелёнках
берегового льда,
где липы ветками разводят удивлённо
и морщится от холода вода.

И с пьедестала недоверчиво
следит, как ледоход до вечера
впадает в небеса,
державный идол с ликом Ленина,
и рабство въелось многолетнее
так, что не описать.

Что делать с даровой насмешницей-свободой,
опаивающей до дна, —
где с непривычки время года
не разберёт речная сторона?

Как без родителей заманчиво
монгольской воли выпить мальчикам —
добро бы, не всерьёз
устроить подрезанье крылышек,
погрома сладость позабыло же
беспечное зверьё.

Пугливые круги земля даёт, но
зерном не соблазняется. Вода
темна, дурашлива — и всё-таки свободна, —
и вновь гримаса льда.