Олегу Горшкову

Паучья жизнь — меж небом и золой
на вязи подновляемых созвучий,
привязанностей и хлопот назло
всемирной глухоте, тоске падучей.

От воздуха, вкушаемого днесь
по случаю, до солнца в центре зала,
и птичий тост поддержит эту взвесь
амброзии на краешке бокала.

Мальчишество не смотрит на закат,
не числит лет, оглянется едва ли
на важный до оскомины обряд,
где по усам течёт и мы бывали.

Налюбоваться роскошью берёз
окрест — и в сердце август не остынет,
подбросит нам ещё метаморфоз,
плеснёт росы, качнётся в паутине.