— Теперь политика — шашка да бурка…
— Социалисты — и те как один…
— Обедать в Париже, ужинать в Петербурге!..
— На задах неприятеля въедем в Берлин!..
— Мужицкие плечи не то выносили
в наполеоновские времена…
— Тикает бомба в сердце России,
а тут ещё и война…
Царство патриотической мишуры,
газетных вояк и чиновного сброда.
Бабий вой да скрытое до поры
угрюмое молчание народа.
— Беспечность сановников поражает…
— Целым миром навалимся и задушим…
— Как раз воротимся к урожаю…
— Соскучиться не успеешь, Танюша…
— Патронов — и тех на два месяца… нежданно…
— Дальше переговоры. Только б не околеть…
— Мудрено будет побеждать-то
на чужой земле…
Второпях — необученность, неодетость —
лишь бы взяли лампасы под козырёк —
землепашцы, рекруты, кадеты
переходят Нарев. Невдомёк,
что граница — вот она, что отныне
пруссаки да ляхи не ждут гостей
и не встретят шнапсом, а родные
не оплачут самых костей.
— Радиосвязь войск — без шифрования…
— С голым тылом — и к немчику на фахверк…
— Яволь! За дурачков нас держат ваньки,
так устроим им вшивую проверку…
Листопад, но не листьев, а крупнооптовой
разнокалиберной и разрывной,
вшивой, окопной, мёрзлой, готовой
вспучиться летом и всплыть весной —
славы — что золота над франтоватым
поручиком. Клюквой обрызган редут.
Из мазурских болот — в долину Иосафата
сотни тысяч бредут.
— Николай Николаевич, потери громадны…
— Армии Самсонова больше нет…
— Нарожают ещё! Доблестью ратной
счастлив солдат и не ведает бед!
———————————————————
— Поел казак — и набок, вот казак и гладок…
— Со Спаса дерём, на Николу кладём…
— Гляди, соблюдут этапный порядок…
— Валяй теперь, по всем по трём…
— Убили в сарае какого-то херца…
— А мы причём тут? Иди, воюй…
— Паны дерутся, а нам — коленца…
— Покойником пахнет, я говорю…
— Квис нон клячам хабет — пехотаре дебет!..
— Дюже грамотный! Пёхай, семинарист…
— Трое, говоришь? Вон у Петьки девять…
— Отощать со щец таких, чисто глист…
— Ничего, схуднёшь — и промажет Ганса…
— Я тебе промажу, подставь-ка рот…
— Генерал погоняет, а нам впрягаться…
— Царь и народ — всё в землю пойдёт…
— Встать! В атаку! —
— Лесом да волоком
оно лучшéе… —
— К трибуналу трусих! —
— Иди, благородие, сам лезь на проволоку
с одним штыком на троих! —
Сталь шипит и брыкается c пол-оборота.
От плюющейся смерти никто не уйдёт.
Не успеть и выкрикнуть, когда роту
за минуту скашивает пулемёт.
— Штык — молодец, только пуля — не дура…
— Лёг под образа, да и выпучил глаза…
— С одного вола не дерут три шкуры…
— Бесовская харя — противогазá…
— Невесело с этой бабой наедине…
— Роль Марса играют иприт и хлор… —
…когда уже к середине трагедии
гибнет хор.
Колосья под ветром сгибаются, родом
из-под курских лесов и арбатских ворот.
Друг под друга валится, когда роту
за минуту скашивает пулемёт.
— Лобовых атак ещё не довольно?..
— Помер, семинария… Отошла, латынь…
— Аника-воин сидит да воет…
— Письмецо Илье, а Илья — аминь…
— Ты портянку-то по ноге тяни…
— Оделся землёй, и весь разговор… —
…когда уже к середине трагедии
гибнет хор.
— Стреляй да колú, а кóли усоп,
вон — кадилом помашет поп.
Что пшеница колышется паства.
«Святый Боже» вонзается в синь.
— Толцытеся и воздастся вам!
— Благо ми, яко смирил мя еси…
Кресты за крестами. Над рыжей травой листва.
— Диавольский тевтон-паразит
не оборет Христолюбивое воинство!.. —
— От батюшки-то никак водкой разит…
Переполнена церковь-палатка.
Воск и пот, сукровица и ладан.
С просветлёнными лицами — под аналой.
— Во блаженном успении вечный покой!
— За Царя и Отечество гибель пригожа!
— Уготован во облацех урожай
православному воинству!
— …ну и рожа,
хошь репу сей, хошь морковь сажай…
щёки ажно шире плеч…
— По местам! Залечь!
Умолкает и ангельская трель,
когда ревёт и визжит шрапнель.
Распаханная от недельной стрельбы,
сама земля встаёт на дыбы.
Контуженой глушью — ни мёртв, ни жив —
железо с кровью кругом лежит.
— Закусят поляками, нас отчихвостят…
— Всыпали так, что и фронт набекрень…
— Поговори ещё, развинтят кости…
— Пожалуют вотчин в косую сажень…
— Да уж, здорόво попятное платим…
— Варшава… Ковно… всё ломит бош…
— Где снаряды, мать-перемать им?!
— Опять за своё? Панихиды поёшь…
— Пушечным мясом быть — нету закона…
— Зато сухому — конца не видно…
— Народ что дерево: и если не икона,
как есть — дубина…
Нет дороги от беженцев. Река
солёной беды, а по бокам,
как ни глянешь из-под руки, —
холмики да венки.
Отступающей — через мост и бруствер, —
оступающейся ногой нести
горе — пока воцаряется чувство
какой-то глубинной неупокоенности
жизни в целом. И бог и царь
не те, что встарь.