Шампанское — в кофейниках, а в чайниках — коньяк.
Сухой закон — для фронта, ну а господам — пустяк.
Извольте распоясаться… шабли? мартель? крюшон?
ни в чём вам не откажет Кюба или Донон.
Закусочки отменные… вот дупеля, угри…
вот раки по-бордоски ждут, и льётся Поммери…
Гуляют по-столичному! Икают, развалясь,
промышленник с девицами, а вон — великий князь.
Закупок государевых — винтовок да сукна —
под тысячу процентов! Малина — не война.
Подай-ка земляники нам! Ты, братец, не оглох?
Ногами пошевеливай и подбери-ка блох!
Бутылочку Курвуазье? с котлетками даньон?
ни в чём вам не откажет Кюба или Донон.
———————————————————
бесу бесу кажем шиш
а пока что ешь сам
эх да не погрешишь
эх да не покаешься
то по богу не по-моему
те доют а не даёшься
эх да не помолишься
эх да не спасёшься
в бане-банечке попариться
матушкам со старцем
барынек люблю хвата
за скоромные места
как нам повелел господь
усмиряю этим плоть
пей из моего колодца
помолясь и не спеша
через тело познаётся
всякая душа
быть со мною в полной власти
исцелитеся от страсти
ты не вороти лица
освящаю телеса
не сверяйся по рублю
всех люблю и тя люблю
Чёрный волос прячет оспины,
по ноздрям течёт слеза,
вспыхивают фосфором
серо-зелёные глаза.
— Пляшет! Сибирское безрассудство…
— Сейчас на карачках пойдёт в галоп…
— Нет Распутина, есть распутство…
— У многих по пуле скучает лоб…
— В то время как фронт разваливается, мы…
— Хоронят в закрытых гробах, кусками…
— Пушкинский пир во время чумы…
— Да как только Бог это попускает?..
— Религия — расчёсанная короста
пещерного мира. Наука уже
всё доказала…
— Бог недоказуем. Просто
он кутит на втором этаже…
———————————————————
Не об общем Боге бы, а о том,
есть ли свой — или нет никакого смысла
в катакомбах Вселенной? Вопрос ребром,
и на липочке опыта всё повисло.
Глухота — или норма? Всевышний страх —
или бредни творческого начала?
Свет вечерний, невидимый во слепцах, —
или зверство тьмой пребывать устало?
Аскарида и вошь — с родством таким
легко ли заходит в нейронное логово
пахучий до боли инстинкт? или всё-таки
обольстительный призрак телеологии?
Молью траченый детерминист Лаплас,
и частицы-то распадаются, только брось их
на сукно мироздания, чего говорить о нас.
Или естество — не играет в кости?
Только это и делает, забрасывая их туда,
где концов не найти, но тьма последствий —
в микромир, галактические города,
пары хромосом, глупое сердце.
Принцип неопределённости — не мудрей,
чем потёмки выбора — чушь или яд нести
там, где молекулярное чудо едва ли ждёт у дверей,
но прячется Бог за ширмой невероятности.
Невероятна — устойчивость атомов,
невероятно — усердие жизни,
невероятно, как все преграды мы
преодолели амёбой и слизнем.
В толще простейшего мира стало бы
всё отпечатком на жилах кварца,
но что-то потворствует небывалому
время от времени сбываться.
От сытости подвигами двуликими
бунтующей плоти дорогой полночной
к дерзанию нищего духа — религии —
силами нескольких одиночек.
———————————————————
— Всех вас, мечтателей, да на фронт,
в мясорубку полков и рот!
Сразу бы получился афронт.
Беззубая мигом прикрыла бы рот.
Скажем, выстрелил наугад я в душонку
австрийскую. Промах — или в живот?
Сплошная случайность. А он? Уж он-то
воображает тут высший ход!
Или Бог к негодяю пулю направит?
Накормит его землёю дотла? —
— Кто-то стреляет. Вся мощь творения не вправе
прямо вмешаться, Петя, в наши дела.
— Да зачем нам сдалась-то свобода воли,
разве хлебом окопным её заесть?
— Все мы что-то готовим… Не оттого ли
на себя оставлены и поднесь…
— Благоутробный Евгений! От века
цели нет, а если была — мертва.
— Война вся как есть на поверхности человека,
и не в ней искать Божества.