— Пятки — и те не согреть буржуйками…
— Фёдор Ильич народ-недород…
— Мироед! Разжился — так жуй, а мы…
— Кто там по набережной идёт?
— Документы, шляпа! Штыки-то вострые!
— Доцент? От немца, что ли, убёг?
— Университет? На Васильевском острове?
— Проходь! Он и должен стоять поперёк.
На языке штукатурная пыль.
Парты мерещатся. Снег по колено.
Пар изо рта. Машет костыль
во всю искалеченную Вселенную.
Экспроприация? вопль? набег?
Всех слушателей — один человек.
Веками продутая в пух и прах,
летящая путями неторными —
в провалах оконных радость и страх —
Россия, Психея, аудитория —
поёт и гибнет — навек, навек, —
всех слушателей — один человек.
— Известно! Нам ничто нипочём:
был бы Ерофеич с калачом!
— …история — не кондуит законов, годин и слов,
не хроника царств и не летопись катастроф,
но преломление и откровение. Как человек едва ли
расточается весь, так и на руинах невзгод
новый акрополь восходит, где целый народ
приоткрывается до сих пор Богу по неповторимой спирали.
— Невелик чин, а всё достаточен —
один тулуп, да не счесть прорех.
С лоскутами беседуют заплаточки:
всяк за себя, лишь Господь за всех…
— …а если щедра и многочисленна россыпь черт,
как ей дόлжно сказаться? В какой конверт
столько судеб уместится? В переплетении нитей
жизни чтό не запутается? На чьём плече
мышцам не тесно? Только одно! Не более, но и не менее чем
творчество — в разнообразнейшем своём виде.
— Ни Отечества нет, ни отчества:
Мишка, Сенька, да рыжий чёрт.
Не до жиру, куды там творчество,
дней-то сытых наперечёт…
— …кристалл, бутон, мироздание — всё кричит об одной
жажде довоплотиться, да и государства с их глухотой
тем же импульсом движутся. Но как убого
трудятся костоправы любой толпы,
с бездарностью возводя геркулесовые столпы
искажённого догматикой Бога!
— Главной заповедью: не суйся-ка
понапрасну, а то всерьёз
притянуть норовят к Исусику,
и свищи душа через нос…
— …творчество — звука, мрамора, цвета, наряда, слов…
…творчество — доброго плавания, что ни человек — улов…
…творчество — жить по любви безвестным слугой Каллипсо…
В марте юности или в тени её долгого октября
внутренним компасом найти, наконец, материк себя
и до мурашек уверовать: не ошибся.
— На то ему и хлеба ломоть,
чтоб зубами молоть!
—————————————————
Нищий, казарменный город Солнца.
Торжество Кампанеллы.
Вьюга по каменной тьме несётся,
выхватив парабеллум.
Лозунг на кумаче — крив и кровав.
Берега и преграды сметены заодно.
Сундуки и жёны, дома и дрова —
всё разграблено, то есть: обобществлено.
Задушевное, душное, подушевое —
всё ложиться в один бурьян.
Дело наше наживное —
по дыре в карман.
Чересполосицей скул с кулаками
что станется с нами?
В классовой битве яви со снами
что станется с нами?
Не просить бы у неба хлеба.
Просить бы у неба — неба.
Синие сумерки. Ждёт мировая
революция фронтовых новостей.
Нет электричества и трамвая.
Вихри звёздных путей.
Штопает купол небес, не робея,
вечным зигзагом Кассиопея.
Тонет предание в омуте млечном
и возрождается бесконечно.
Следом выходит из-за горизонта
пастырь, охотник, бродяга сезонный
в сопровождении львиного рыка,
а под ногой ослепительный Ригель.
Вскрикивают свидетели, брешут
псы в подворотнях своих, но всё реже
звуки, когда ледяная водица
Сириуса над отчизной струится.
Вот и Альдебаран бычьим глазом
висит над снегами, мерцает безгласным
участником звёздного переворота,
затмением, ужасом всенародным,
скорым мечом и желаньем косматым
догнать убегающие Плеяды.
— Кричат мне с Сеира: сторож! сторож!
— Сколько ещё нам ночи?
— В сердцах — светает ли? скоро? скоро?
— Путь к человеку — лёг ли короче?
— От комендантского часа невмочь!
— Приближается утро, но ещё ночь.
Всё пахнет воблой, просит курева,
поленья ищет до субботы,
и на безрыбье спят вокруг Невы
гранитные деревья Бодхи.
Учение пророка Ленина
разносится свинцовым ветром,
и в каждой пуле — просветление,
и гуще тьма — перед рассветом.
— Культ вождя рядом с культом племени…
— История суть межклассовая борьба…
— Нет, проявление Бога во времени…
— Поквитаемся! Сызнова, голытьба!..
— Ребячество, идеализм, гегельянство…
— К похлёбке трагедия сведена…
— Если не гегельянство, так — окаянство,
смута и гражданская война.